Главная страница | E-mail

 Право на любовь, любовь мужчины и женщины, любовь одного человека к другому, любовь ребенка, родительская любовь — такова должна быть тема нового опроса... Я вижу, что его идею поддерживают письма наших читателей, рас­сказывающих о своих трудностях, страхах и надеждах.

 Это опрос, который должен изучить средства для спасе­ния французской семьи, такие как обеспечение достойного места материнству, ребенку, предоставление преимуществ многодетным семьям, которыми они должны обладать в стра­не. Пишите нам, молодые люди, пишите нам, отцы и мате­ри... П.Вайян-Кутюрье".

 Так думает коммунист, соперничающий с национал-со­циалистами в приверженности расовой теории и поддержке многодетных семей. Такая статья в социалистическом органе печати — просто-напросто катастрофа. Соперничать беспо­лезно: фашисты понимают в этом деле гораздо больше.

 Надменные критиканство и всезнайство были бы в такой ситуации всего лишь явным признаком ее непонимания. Прежде всего, необходимо всерьез относиться к величию, сложности и широте задач. В этом — важнейшая предпосыл­ка обретения необходимых мужества и серьезности, которых требуют сложные исторические процессы.

 "Новая жизнь", неузнанная и непонятая, внезапно вы­рвалась в ходе русской культурной революции из старого уклада, но старое оказалось сильным тормозом.

 Старый образ мыслей и чувств вкрался в новое.

 Новое поначалу освобождалось от старого, боролось за ясные формы своего выражения, но не нашло их и поэтому было побеждено.

 Попытаемся понять, каким образом старое задушило новое, чтобы в следующий раз вооружиться против него.

 Ход русской революции должен научить нас тому, что рука об руку с экономическим переворотом, с ликвидацией частной собственности на средства производства и установ­лением социальной демократии (диктатуры пролетариата) идет революция во взглядах и сексуальных отношениях. Как экономическую и политическую, так и сексуальную револю­цию следует понять и сознательно продвигать вперед.

 Но как конкретно выглядит это "движение вперед", ко­торому предшествует распад старого? Очень немногие знают, какой горячей, какой неистовой была в Советском Союзе борьба за "новую жизнь", в том числе и за половую жизнь, приносящую удовлетворение.

ГЛАВА III. Торможение сексуальной революции

1. Предпосылки торможения

 Примерно в 1923 г. в Советском Союзе начала резче обозначаться тенденция, направленная против коренных изменений в культурной и личной жизни. Она стала по-на­стоящему очевидной только в 1933 — 1935 гг., проявившись в реакционном законодательстве. Этот процесс лучше всего можно охарактеризовать как торможение сексуальной, а с ней и культурной революции в Советском Союзе. Прежде чем мы детально рассмотрим основные признаки этого тор­можения, следует ознакомиться с некоторыми его предпо­сылками.

 В экономическом и политическом отношении руковод­ство русской революцией сознательно осуществлялось со­гласно марксистскому экономическому учению и учению о государстве. Все происходившее в сфере экономики соотно­силось с теорией исторического материализма и в основном подтвердилось. Что же касается культурной революции, не говоря уже о ее ядре, революции сексуальной, то ни Маркс, ни Энгельс не оставили исследований, пригодных для того, чтобы дать четкие ориентиры руководителям революции, подобно тому, как это было сделано в экономической обла­сти. Сам Ленин в критических замечаниях на брошюру Рут Фишер подчеркивал, что сексуальная революция, как и вообще процесс общественной сексуальности, совсем еще не понята с точки зрения диалектического материализма и что решение этой проблемы требует накопления огромного опыта. Он считал, что тот, кто постиг бы этот вопрос во всем его значении и всей его целостности, оказал бы революции большую услугу. Как мы слышали от партработников, они столкнулись с необходимостью поднимать целину. Троцкий в своих работах, посвященных вопросам культуры, также вновь и вновь показывал, насколько нова и непонятна область культурной и сексуальной революций.

 Следовательно, теории советской сексуальной революции не было.

 Вторая предпосылка позднейшего успешного торможе­ния заключалась в том, что люди, призванные осмысливать и направлять стихийно развивавшийся процесс сексуальной революции, находились в плену старых понятий и форм. Большей частью были огульно заимствованы представления из арсенала консервативной сексуальной науки без различия того, что пригодно для революции, а что непригодно.

 Следует назвать несколько ложных понятий, весьма су­щественно способствовавших торможению. Понятие "сексу­альность" связывалось и все еще связывается с представле­нием о том, что "социальное" несовместимо с сексуальной жизнью. Сексуальность противостоит "социальному".

 Другой предрассудок заключался (и заключается) в том, что половая жизнь означает "отвлечение от классовой борь­бы". Приверженцы сексуальности в Германии весьма непри­ятным образом пережили неискоренимость этого ложного представления. Не ставятся вопросы: "Какого рода сексуаль­ность отвлекает от классовой борьбы?" При каких условиях и предпосылках половая жизнь отвлекает от классовой борь­бы? При каких условиях и предпосылках борьба за разреше­ние сексуального кризиса может быть включена в классовую борьбу?". Вместо этого утверждается: "Сексуальность как таковая, как факт, противоречит классовой борьбе ".

 Далее, из системы сексуальной морали заимствовано представление о мнимой несовместимости сексуальности с приверженностью культуре. Сексуальность и культура пред­стают абсолютными антагонистами. Кроме того, проблема процесса сексуальности как такового, то есть форм удовлет­ворения половой потребности, затушевывалась из-за того, что речь шла о "семье", а не о "сексуальности". Но даже поверхностный взгляд на историю сексуальных реформ дол­жен был бы показать, что семья, основанная на отцовском праве, не является институтом, защищающим сексуальное удовлетворение, а напротив, резко противоречит ему. Она представляет собой экономический институт и в качестве тазового подавляет половые потребности.

 Следующей предпосылкой торможения было невероятно широкое распространение ложных, чисто экономистских взглядов на сексуальную революцию. Приверженцы этих взглядов утверждали, что со свержением буржуазии и введе­нием советских законов, определяющих отношения в поло­вой сфере, сексуальная революция "уже совершилась" или что половой вопрос решится "сам собой" благодаря завоева­нию власти пролетариатом. При этом совершенно упуска­лось из виду то обстоятельство, что завоевание власти и принятие законов, определяющих отношения в половой сфере, создавали лишь внешние предпосылки для переуст­ройства сексуальной жизни, а не были самой этой жизнью. Фундамент, создаваемый для постройки дома, — это еще не сам дом. Только при готовом фундаменте можно приняться за возведение дома. Так, например, Гертруд Александер, находясь в Москве, писала в 1927 г. для журнала "Ди Интер­национале":

 "С решением великого социального вопроса, с ликвида­цией частной собственности был в принципе решен и вопрос о браке, по сути своей являющийся вопросом собственно­сти... Коммунистическая точка зрения сводится к тому, что проблема брака как социальная проблема исчезнет с постро­ением коммунизма, что возможно лишь постепенно и вклю­чает в себя формирование абсолютно новой начиная с самых своих основ социальной жизни. Безответная любовь с опас­ностью одиночества и болью вряд ли будет возможна в обществе, ставящем коллективные задачи и предлагающем коллективные радости, в обществе, в котором личная боль уже не будет иметь столь серьезного значения". А вот что говорилось о будущих формах сексуальности: "Если комму­низм означает растворение семьи в сообществе, — а развитие событий в Советском Союзе указывает, что путь действи­тельно ведет в этом направлении, — то ясно, что с такого рода растворением семьи исчезнет и ее проблема, проблема брака".

 Такой способ осмысления трудных проблем массовой психологии вводит в заблуждение. Он опасен. Получается, что стоит только преобразовать экономическую основу Об­щества и его институты, как сами собой изменятся и чело­веческие отношения. После успеха фашистского движения не приходится более сомневаться в том, что эти отношения обособляются. В форме душевной и сексуальной структуры человека определенной эпохи они становятся независимой силой, в свою очередь, воздействующей на экономику и общество. Не учитывать это обстоятельство означает исклю­чать живых людей из истории.

 Короче говоря, к делу подошли слишком просто, слиш­ком непосредственно и прямо воспринимая связь идеологи­ческого переворота с экономическими основами. Эта пози­ция не имеет ничего общего с марксизмом.

 В какой форме выражается много раз упоминавшееся и мало понятое "обратное воздействие идеологии на базис"?

 Женщина, строго ориентированная на брак и семью, становится ревнивой, если ее муж начинает участвовать в политической жизни. Она боится, что во время мероприятий у него могут возникнуть контакты с другими женщинами. Точно так же ведет себя и патриархально настроенный, ревнивый мужчина, если его жена просыпается к политиче­ской активности. Он опасается ее неверности. Родители, в том числе, в пролетарских семьях, с неохотой наблюдают, как их подрастающие дочери включаются в работу органи­заций. Они боятся, что девушки могут "опуститься", то есть начать половую жизнь. А вот дети должны участвовать в деятельности пионерской организации или какого-либо дру­гого коллектива, но родители предъявляют знакомые претен­зии к ним и возмущаются, если ребенок начинает критиче­ски смотреть и на них. Количество примеров можно умно­жать сколько угодно.

 Некоторые попытки решения таких вопросов заканчива­лись провозглашением ничего не говорящих лозунгов, вроде "повышения уровня культуры и развития человеческой лич­ности".

 Противоречие между природой и культурой должно быть устранено, природа должна быть согласована с культурой". Это правильные революционные взгляды. Но при первой же попытке практического решения этих вопросов старое про­глядывало в форме антисексуальных, морализаторских воз­зрений.

 Вот, например, что писал директор института социаль­ной гигиены в Москве Баткис в своей брошюре "Сексуальная революция в Советском Союзе":

 "Момент эротики, сексуализма играл во время револю­ции лишь подчиненную роль, так как молодежь была пол­ностью захвачена революционным настроением и жила толь­ко ради великих идей. Когда же пришли спокойные времена строительства, начались опасения, что теперь молодежь охлажденно и трезво, как в 1905 г., двинется по пути неогра­ниченной эротики...

[««]   Вильгельм Райх "Сексуальная революция"   [»»]

Главная страница