Главная страница | E-mail

 "При тщательном наблюдении можно заметить у отдель­ных детей склонность к онанизму". (У "отдельных" детей, только в возрасте от 13 до 16 лет, то есть на стадии созревания половых влечений! Только при "тщательном наблюдении"!)

 Далее Залкинд рекомендует следующее:

 "Здесь необходима величайшая осторожность со стороны вожатого, так как дети особенно чувствительно (Правильно. — В. Р.) реагируют на попытки бороться с такими их вредны­ми привычками... "

 "В любом случае вмешательство вожатого непосредст­венно в сексуальную сферу ребенка разрешается только при условии, если он прежде получил педологическую и педаго­гическую подготовку по этой проблеме". (У кого? И какую? Заключается ли эта подготовка в формировании представле­ния о том, что онанизм — вредная привычка?)

 "Открытое массовое обсуждение таких недоразумений всем отрядом под руководством вожатого совершенно недо­пустимо. С делом надо покончить в зародыше один на один (С каким делом? Со "скандалом" из-за того, что дети зани­маются онанизмом?), причем можно опираться на лучших активистов, в сексуальной безупречности которых нет осно­ваний сомневаться". Вот как, по мнению нашего немецкого ханжи, должна выглядеть "полная взаимная откровенность"!

 Педагоги типа Залкинда капитулируют перед громадны­ми трудностями, которые возникают сразу же, стоит только разумно и научно подойти к вопросу о половой жизни детей и подростков. Нельзя просвещать детей и подростков, одно­временно запрещая им сексуальные игры и онанизм. От них нельзя утаивать правду о функции сексуального удовлетво­рения. Можно говорить только правду и предоставить жизнь ее свободному ходу. Сексуальная потенция, телесная бод­рость и красота должны стать постоянными идеалами дви­жения за свободу. Революции не требуется рабочий вол, ей нужен бык, ей не нужен каплун, ей требуется петух. Люди достаточно долго были волами. Кастраты не являются бор­цами за дело свободы.

4. И снова вопрос беспризорности

 Русской революции пришлось бороться не только против последствий гражданской войны, голода, моральной дегра­дации, доставшейся в наследство от царизма. Очень серьез­ная проблема огромного масштаба стояла перед советской властью. Это была детская беспризорность. Чтобы справить­ся с этой проблемой, революционная власть не располагала достаточным количеством образованных, прежде всего име­ющих настоящую сексологическую подготовку педагогов. Да и чиновники от педагогики с душами кастратов препятство­вали, подобно колодкам на ногах прыгуна, движению рево­люции. Конечным результатом невыясненности проблемы сексуального бунта детей явилось обострение вопроса бес­призорности в 1935 г.

 Нельзя утверждать, что новая волна беспризорности объ­яснялась ситуацией, сложившейся после гражданской вой­ны, ведь беспризорники 1934 — 1935 гг. были уже детьми новой общественной системы. При рассмотрении таких воп­росов не помогают ложная осторожность и утаивание фак­тов. Советский Союз делал все мыслимое для решения вопроса беспризорности. Фильм "Путевка в жизнь", кото­рый на многие годы останется документальным свидетель­ством революционной воспитательной работы, показал, сколь выдающиеся результаты были достигнуты в сфере культуры труда и трудового воспитания. Но почему же тогда проблемы беспризорности не были решены. Об этом свиде­тельствует постановление Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) "О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности" от 31 мая 1935 г.:

 "Совет Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) от­мечают, что в настоящее время, в условиях непрерывного улучшения материально-культурного положения трудящих­ся города и деревни и при производимом государством отпуске огромных средств на содержание детских учрежде­ний, наличие беспризорных детей в столицах и других горо­дах страны объясняется плохой работой местных советских органов и партийных, профсоюзных и комсомольских орга­низаций в области ликвидации и предупреждения детской беспризорности и отсутствием организованного участия в этом деле советской общественности, при этом:

 а) в большинстве детских домов работа в хозяйственном и воспитательном отношении поставлена неудовлетвори­тельно;

 б) совершенно недостаточна, а в ряде мест и вовсе отсутствует организованная борьба с детским хулиганством и преступными элементами среди детей и подростков;

 в) до сих пор не созданы условия, при которых дети, по той или иной причине очутившиеся "на улице" (потеря родителей или уход от них, бегство из детских домов и пр.), немедленно помещались бы в соответствующие детские уч­реждения или возвращались к родителям;

 г) отсутствует воздействие и привлечение к ответствен­ности родителей и опекунов, безучастно относящихся к своим детям и допускающих хулиганство, воровство, разврат и бродяжничество их"[26].

 Оказывается, не "плохая работа" была причиной сложив­шейся ситуации! Виноваты родители и опекуны! Отсюда последовало возвращение к ответственности родителей за воспитание детей и принятие мер, которые противоречили прежним принципам воспитания. Оказались ли несостоя­тельными сами эти принципы? Нет, они просто грешили неполнотой, они не включали постановку главной пробле­мы, а часто и вовсе сознательно обходили ее. Речь идет о проблеме половой жизни детей.

 Коллективная общественная идеология и коллективная жизнь взрослых при сохранении требований аскетизма, обра­щенных к детям, сексуального лицемерия и семейного воспита­ния должны неизбежно вести к детской беспризорности. Со­вершенно немыслимо, чтобы при общем свободном развитии можно было бы подавлять сексуальные потребности детей, не нанося ущерба ребенку и обществу.

 В 1935 г. советское правительство прилагало большие усилия для преодоления беспризорности. В распоряжении № 3 "Об организации борьбы против хулиганства детей на улицах" задача усиления этой борьбы была возложена на Главное управление рабоче-крестьянской милиции. Народ­ные комиссариаты просвещения союзных республик обязы­вались без возражений принимать детей в детские дома. Органы милиции получили право подвергать родителей в административном порядке штрафу до 200 рублей за хули­ганство детей на улицах. Было принято решение о привле­чении родителей и опекунов к материальной ответственно­сти за действия детей, повлекшие за собой материальный ущерб. У родителей, которые "не заботились о надлежащем наблюдении за поведением своих детей", дети должны были отбираться и помещаться в детские дома за родительский счет.

 Норвежская газета "Арбейдерблад" от 16 июня 1935 г. сообщала, что советскому правительству пришлось прибег­нуть к массовым облавам на беспризорных детей. Газета подчеркивает, что наряду с воровством, кражами, грабежами как типичными занятиями беспризорных они заражались венерическими заболеваниями, и оказывались переносчика­ми инфекций: "Как чумной поток, дети несли с собой с места на место опасность заражения". Правда, судя по сообщению газеты, общественные бани, детские дома и больницы были доступны детям, но они отказывались пользоваться всем этим. Оказалось, что дети толпами бежали из детских домов. По сообщению "Арбейдерблад", в "Известиях" можно было чуть ли не ежедневно прочитать объявления о розыске бе­жавших детей.

 Норвежская газета писала: "До недавних пор такие объ­явления никогда не встречались в русской печати, теперь же они стали чем-то обычным". Она указывала и на меры, принимавшиеся советским правительством против детской беспризорности: предоставление квалифицированных учи­телей, инструментов и машин, учебных фильмов и специаль­ных учебников. Кроме того, весь народ был мобилизован на решение этой проблемы.

 В 1929 г. в беседах с советскими педагогами Верой Шмидт и Гешелиной я приложил немало усилий, чтобы обратить их внимание на неполноту и бесперспективность попыток возврата беспризорных детей в детские дома.

 Уже тогда было совершенно ясно, что хотя проблема беспризорности в Советском Союзе и возникла в результате гражданской войны, но ее питала в значительной мере неясность характера сексуальной жизни. Работы в Советском Союзе было достаточно. Трудотерапия была высоко развита. Безработица исчезла. Детские дома и коллективы были боль­шей частью образцово организованы. И тем не менее дети вновь и вновь убегали, предпочитая жизни в детских домах опасную, поистине губительную жизнь на улице и антиоб­щественное поведение. Эту громадную проблему нельзя было решить только трудовым воспитанием или объяснить ссылкой на романтическое любопытство, свойственное дет­ской душе.

 У нас в Германии были богатейшие возможности изучить подлинную природу беспризорности и, как следствие ее, воспитание в детских домах. Когда стало известно о моих усилиях по сексуальному оздоровлению молодежи, ко мне начали приходить беглые воспитанники детских домов и от всего сердца, честно и откровенно рассказывать о своих бедах и подлинных мотивах своего асоциального существо­вания. Это происходило потому, что я понимал их и их проблемы. Я могу уверить читателя, что мои собеседники были превосходными ребятами и, более того, среди них попадались очень умные, наделенные большими способно­стями личности. Часто я ловил себя на мысли о том, насколь­ко больше жизненной силы было в так называемых беспри­зорных, чем в добропорядочных лицемерах из числа школь­ных учителей, и именно потому, что они бунтовали, восставали против общественного строя, который отказывал им в самом простом естественном праве. В их рассказах речь шла всегда об одном и том же: мои собеседники не справля­лись со своим сексуальным возбуждением и фантазиями. Родители не понимали их, столь же мало понимали их учителя и представители власти. Ребята так никогда и не смогли с кем-нибудь поговорить об этом и были вынуждены хранить тайну в себе. Они все сильнее замыкались, станови­лись более злобными и недоверчивыми.

 Понимание своих проблем эти дети и подростки находили только у ровесников с подобной психологической струк­турой, сталкивавшихся с такими же трудностями. Так как их не понимали в школе, они бойкотировали ее, а поскольку их не понимали и родители, они проклинали родителей. Но, будучи в то же время крепко привязанными к родителям и неосознанно ожидая от них помощи и спасения, они оказы­вались из-за упрямства в состоянии тяжелейших конфлик­тов. Конфликты еще усиливались чувством вины. Так эти дети и подростки попадали на улицу. Там они не были счастливы, но чувствовали себя свободными. И продолжа­лось это до тех пор, пока полиция не задерживала их и не водворяла в приюты зачастую только за то, что этих 15-, 16-и 17-летних девушек где-нибудь заставали с парнями.

 Беседуя с многими из них, я смог установить, что они были психически здоровы, обладали критическим складом ума и бунтовали (на это были все основания) до тех пор, пока не попадали в когти полиции и системы общественного призрения. С этого момента они становились психопатами, отвергнутыми обществом. Общество совершило по отноше­нию к этим детям преступление огромного масштаба. Тем не менее удалось — и это было еще одним доказательством правильности моих взглядов, — вызвать полное доверие со стороны этих "беспризорных" и действительно управлять ими, если им доказывали на практике, что их понимают.

 Если уж в Германии проблема детей и подростков была необычайно сложна, то до какой же степени должен был обостриться конфликт между нарастающими требованиями бурно развивающейся сексуальности и саботажем со сторо­ны общества в такой стране, как Советский Союз, где была провозглашена полная свобода, но сексуальное угнетение продолжало существовать. Всеобщая коллективная жизнь и сохранение семейного воспитания детей неизбежно должны были приводить к социальным взрывам. Мы не должны забывать также, что советские матери все больше втягива­лись в производственный процесс, духовно и эмоционально оживали в качестве действующих членов общества, что со­здавало новое противоречие в их отношении к детям.

 Видя участие матерей в производстве, дети тоже хотели войти в жизнь. Перед ними открывался путь в трудовую жизнь, но многие не хотели идти по нему, если им закрывали путь к сексуальности. Именно в этом причина беспризорности в Советском Союзе, все еще сохраняющая свое значение, а не в последствиях гражданской войны, которая к 1935 г. уже стала историей. Тем более такой причиной не является существование самой советской системы. Можно утверж­дать, без сомнений, что беспризорность детей и подростков является видимым выражением тайного сексуального кри­зиса их жизни. И можно предсказать, что никакому обществу не удастся решить проблему беспризорности, проблему пси­хопатии детей и подростков, если оно не найдет мужества и знания для того, чтобы урегулировать половую жизнь детей и подростков в соответствии с принципами положительного отношения к сексуальности.

 Сегодня мы никоим образом не можем предсказать, какие конкретные воспитательные меры придется принять, если мы столкнемся с необходимостью решить эту проблему. Мы можем, напротив, только вскрыть общие связи и зако­номерности.

 Решение вопроса беспризорности, как и вопроса воспи­тания детей в целом, зависит от того, удастся ли и насколько удастся исключить из формирования психической структуры ребенка привязанность детей к родителям и родителей к детям, имеющую кровосмесительный характер, мотивиро­ванную ненавистью и пропитанную чувством вины.

[««]   Вильгельм Райх "Сексуальная революция"   [»»]

Главная страница