Главная страница | E-mail

 Вообще говоря, теперь ясно, что фашизм — это не дело рук какого-нибудь Гитлера или Муссолини, а выражение иррациональной структуры массового человека. В настоящее время стало более очевидным, чем десять лет назад, что расовая теория является биологическим мистицизмом. Кроме того, мы располагаем значительно большим объемом сведений, которые позволяют нам понять оргастические влечения человека, и поэтому мы уже начали интуитивно понимать, что фашистский мистицизм представляет собой оргастическое влечение, ограниченное мистическим искажением и подавлением естественной сексуальности. Положения сексуальной энергетики, относящиеся к фашизму, теперь представляются более обоснованными, чем десять лет назад.

 Означает ли это, что марксистская экономическая теория по сути своей неверна? Я хотел бы ответить на этот вопрос с помощью примера. Был ли «неверным» микроскоп времен Пастера или построенный Леонардо да Винчи водяной насос? Марксизм является научной теорией экономики, которая возникла в общественных условиях начала и середины XIX столетия. Однако процесс общественного развития не остановился и принял в XX веке совершенно иную форму. В этом новом социальном процессе мы находим все существенные особенности, существовавшие в XIX веке, подобно тому, как мы вновь открываем принципиальную конструкцию пастеровского микроскопа в современном микроскопе или основной принцип насоса Леонардо да Винчи в современной системе водоснабжения. И все же в настоящее время оказываются бесполезными как микроскоп Пастера, так и насос Леонардо да Винчи. Они устарели благодаря совершенно новым процессам и функциям, соответствующим совершенно новой концепции и технологии. Деятельность марксистских партий в Европе не увенчалась успехом (говоря это, я отнюдь не испытываю злорадного чувства радости), поскольку на основе понятий XIX века они пытались понять фашизм XX века, являвший собой нечто совершенно новое. В качестве общественных организаций они утратили энергию, поскольку им не удалось сохранить и развить существенные возможности, присущие всем научным теориям. Я не сожалею о том, что в течение многих лет принимал участие в качестве врача в деятельности марксистских организаций. Мое знание общества не основано на книгах; по существу, оно было приобретено благодаря практическому участию в борьбе народных масс за достойную и свободную жизнь. Фактически мои лучшие интуитивные открытия в области сексуальной энергетики были сделаны на основе ошибок в мышлении тех же самых народных масс, т. е. ошибок, подготовивших их к приходу фашистской чумы. В качестве врача я так понимал рабочих с их проблемами, как их не мог понять партийный политик. Партийный политик видел только «рабочий класс», которому он стремился «внушить классовое сознание». Я рассматривал человека как живое существо, оказавшееся во власти наихудших из всех возможных общественных условий, которые он сам создал, носил в себе как часть своего характера и тщетно стремился освободиться от них. Разрыв между чисто экономическим и биосоциологическим подходом стал непреодолим. Теория «классового человека» противопоставлялась иррациональной природе общества живых людей.

 В настоящее время всем известно, как глубоко марксистские экономические идеи проникли в мышление современного человека. И все же отдельные экономисты и социологи нередко не сознают источник своих идей. Общеизвестны такие понятия, как «класс», «прибыль», «эксплуатация», «классовое противоречие», «товар» и «прибавочная стоимость». Несмотря на это, ни одну партию нельзя считать в настоящее время наследником и живым представителем научного богатства марксизма, когда речь идет о реальном развитии социологии, а не о лозунгах, утративших свой первоначальный смысл.

 В период с 1937 по 1939 год была разработана новая сексуально-энергетическая концепция — «рабочая демократия». В третье издание этой книги включено изложение основных особенностей новой социологической концепции. Она содержит лучшие, все еще действенные, социологические достижения марксизма. В ней учитываются социальные изменения, которые произошли в понятии «рабочий» за последние сто лет. По своему опыту я знаю, что «единственные представители рабочего класса», а также прежние и новые «руководители международного пролетариата» выступают против указанного расширения социального понятия «рабочий» на том основании, что оно является «фашистским», «троцкистским», «контрреволюционным», «враждебным по отношению к партии» и т. д. Организации рабочих, которые изгоняют из своих радов негров и осуществляют на практике гитлеризм, не могут считаться творцами нового свободного общества. Гитлеризм, однако, не ограничивается нацистской партией или границами Германии; он проникает как в рабочие организации, так и в либеральные и демократические круги. Фашизм — это не политическая партия, а особая концепция жизни, отношения к человеку, любви и труду. Этого не меняет тот факт, что политические методы предвоенных марксистских партий исчерпали себя и не имеют будущего. Аналогично тому, как в психоанализе была утрачена концепция сексуальной энергии, которая вновь возродилась при открытии «оргона», так и концепция интернационального рабочего утратила свое значение в деятельности марксистских партий, чтобы возродиться в рамках сексуально-энергетической социологии. Это связано с тем, что деятельность сторонников сексуальной энергетики может быть реализована только в рамках общественно необходимого труда, а не в рамках реакционно-иллюзорной бездеятельности.

 Сексуально-энергетическая социология возникла на основе стремления привести глубинную психологию Фрейда в соответствие с экономической теорией Маркса. Инстинктивные и социально-экономические процессы определяют жизнь человека. В то же время нам необходимо отказаться от эклектических попыток произвольно объединять «инстинкт» и «экономику». Сексуально-энергетическая социология разрешает противоречие, которое побудило психоанализ предать забвению социальный фактор, а марксизм — происхождение человека от животного. В другом месте я отметил, что психоанализ является матерью сексуальной энергетики, а социология — ее отцом. Однако ребенок — это нечто большее, чем суммарный итог своих родителей. Он представляет собой новое, независимое существо — семя будущего.

 В соответствии с новым, сексуально-энергетическим, пониманием концепции «труда» в терминологию настоящей книги были внесены следующие изменения. Термины «коммунистический», «социалистический», «классовое сознание» и т. д. были заменены на такие более конкретные социологические и психологические термины, как «революционный» и «научный». Они означают «радикальное революционизирование», «разумную деятельность», «постижение сути».

 При этом учитывается нарастающее революционизирование не коммунистических и социалистических партий, а (в отличие от них) множества групп и общественных классов, которые не примыкают ни к какой партии. Другими словами, учитывается стремление многих аполитичных групп и классов к установлению принципиально нового, разумного общественного строя, В результате борьбы с фашистской чумой общество включилось в процесс огромных международных революционных изменений. Это явление нашло отражение в нашем общественном сознании и было отмечено даже старыми буржуазными политиками. Слова «пролетарий» и «пролетарский» были созданы более ста лет назад для обозначения обманутого класса общества, который был обречен на массовое обнищание. Разумеется, такие социальные группы и теперь существуют, однако взрослые внуки пролетариев XIX века стали высококвалифицированными промышленными рабочими, которые сознают свое мастерство, незаменимость и ответственность. «Классовое сознание» было заменено на «сознание своего мастерства» и «социальную ответственность».

 В марксизме XIX века применение термина «классовое сознание» ограничивалось работниками физического труда. Лицам других необходимых профессий, без которых не могло функционировать общество, приклеивались ярлыки «интеллигентов» и «мелкой буржуазии». Их противопоставляли «пролетариату физического труда». Это схематическое и теперь уже неприемлемое сопоставление сыграло весьма существенную роль в победе фашизма в Германии. Концепция «классового сознания» характеризуется не только чрезмерной узостью, она вообще не соответствует структуре класса работников физического труда. Поэтому термины «промышленная работа» и «пролетариат» были заменены на «жизненно важный труд» и «трудящийся». Эти два термина распространяются на всех лиц, которые выполняют важную для жизни общества работу. Наряду с промышленными рабочими к таким лицам следует причислять врачей, учителей, техников, лаборантов, писателей, общественных деятелей, фермеров, научных работников и т. д. Эта новая концепция устраняет разрыв, который немало способствовал расколу общества трудящихся и поэтому привел к фашизму как черной, так и красной разновидности.

 Благодаря незнанию массовой психологии марксистская социология противопоставляла «буржуазию» «пролетариату», С точки зрения психологии такое противопоставление следует признать неверным. Характерологическая структура не ограничивается капиталистами, она существует и среди трудящихся всех профессий. Существуют либеральные капиталисты и реакционные рабочие. Характерологический анализ не признает существования классовых различий. Поэтому чисто экономические понятия «буржуазия» и «пролетариат» были заменены понятиями «реакционный» и  «революционный» или «свободомыслящий», которые соотносятся не с принадлежностью человека к определенному общественному классу, а с его характером. Эти изменения были навязаны нам фашистскими извергами.

 Диалектический материализм, обрисованный в общих чертах в «Анти-Дюринге» Энгельса, превратился в энергетический функционализм». Это развитие стало возможным благодаря открытию биологической энергии, или «оргона» (1936 — 38 гг.). Социология и психология приобрели таким образом прочную биологическую основу. Такое развитие должно было неизбежно оказать влияние на наше мышление. Расширение сферы нашего познания вызывает изменения в старых концепциях; новые концепции занимают место утративших силу концепций. Марксистский термин «сознание» заменен на «динамическую структуру», «потребность» — на «оргонные инстинктивные процессы», «традиция» — на «биологическую и характерологическую ригидность» и т. д.

 Благодаря иррациональной природе человека общепринятая в вульгарном марксизме концепция «частного предпринимательства» была совершенно неправильно истолкована в том смысле, что социалистическое развитие общества исключает любую форму частного владения. Естественно, что такое толкование было широко использовано политической реакцией в своих целях. Представляется вполне очевидным, что общественное развитие и индивидуальная свобода не имеют отношения к так называемой отмене частной собственности. Марксистская концепция частной собственности не распространяется на брюки, рубашки, пишущие машинки, туалетную бумагу, книги, кровати, сбережения, дома, недвижимость и т. д. Эта концепция использовалась исключительно в связи с частной собственностью на общественные средства производства, т. е. такие средства производства, которые определяют развитие общества в целом. К таким средствам производства относятся: железные дороги, гидротехнические сооружения, электростанции, угольные шахты и т. д. «Обобществление средств производства» стало камнем преткновения потому, что было истолковано в соответствии с идеологией экспроприированных лиц как «лишение права частной собственности» на кур, рубашки, книги, дома и т. д. В течение прошлого столетия национализация общественных средств производства стала вторгаться в область частной собственности на такие средства производства. В той или иной мере этот процесс затронул все капиталистические страны.

 Поскольку структура личности трудящегося и его способность к восприятию свободы были настолько придавлены, что он не мог приспособиться к быстрому темпу развития общественных организаций, «государство» выполняло те функции, право на которые фактически резервировалось за «обществом» трудящихся.

 Что касается Советской России, этой, как утверждают, цитадели марксизма, то здесь не приходится говорить об «обобществлении средств производства». Марксистские партии просто смешали «обобществление» с «национализацией». Во время последней войны выяснилось, что правительство Соединенных Штатов обладает юридическими правами и средствами для национализации слабых отраслей промышленности. Обобществление средств производства, передача их из частного владения отдельными лицами в общественное владение воспринимается менее ужасно, когда поднимаешь, что в настоящее время в результате войны в капиталистических странах осталось немного независимых собственников, тогда как многие концерны теперь подотчетны в своей деятельности перед государством; и не столь уж ужасным представляется обобществление, когда сознаешь, что в Советской России отрасли промышленности управляются не теми, кто в них трудится, а группами государственных функционеров. Обобществление средств производства станет актуальным или возможным лишь тогда, когда массы трудящихся будут структурно готовы, т. е. осознают свою ответственность за управление ими. В настоящее время массы, в своем подавляющем большинстве, не только не стремятся к такому управлению, но и недостаточно готовы к нему. Более того, с социологической и экономической точки зрения обобществление крупных отраслей промышленности, в результате которого управление ими перейдет в руки только работников физического труда без участия техников, инженеров, директоров, администраторов, брокеров и др., представляется бессмысленным. В настоящее время работники физического труда сами отказались от этой идеи. Если бы дело обстояло иначе, марксистские партии уже повсюду пришли бы к власти.

 В этом заключена суть социологического объяснения того, что свободное предпринимательство XIX века всё больше и больше превращается в государственную капиталистическую плановую экономику. Необходимо подчеркнуть, что даже в Советской России существует не государственный социализм, а государственный капитализм в строго марксистском смысле этого понятия. По словам Маркса, да и по мнению вульгарных марксистов, существование «капитализма» определяется наличием не отдельных капиталистов, а определённых «капиталистических способов производства». Короче говоря, в основе капитализма лежит рыночная экономика, оплаченный труд народных масс и избыток продукта производства — независимо от того, происходит накопление такого избытка за счёт государства или отдельных капиталистов путём присвоения результатов общественного производства. В таком строго марксистском понимании капиталистическая система продолжает существовать в России, причем она будет существовать до тех пор, пока в народных массах будут существовать иррациональная мотивация и стремление к власти.

 Сексуально-энергетическая психология личности дополняет экономический подход к обществу новой интерпретацией характера и биологии человека. Устранение индивидуальных капиталистов и установление в России государственного капитализма вместо частного капитализма не внесло никаких изменений в типичную бессильную рабскую психологию народных масс.

 Кроме того, политическая идеология европейских марксистских партий опиралась на экономические условия, существование которых ограничивается двухсотлетним периодом, с семнадцатого по девятнадцатый век, когда происходило развитие машин. С другой стороны, фашизм XX века поставил основной вопрос характера человека, его мистицизма и стремления подчиняться власти, который охватывает период от четырех до шести тысячелетий. И в этом случае вульгарный марксизм также стремился затолкать слона в лисью нору. Развитие структуры личности, которая составляет основной предмет сексуально-энергетической социологии, не ограничивается последним двухсотлетним периодом; напротив, она отражает авторитарно-патриархальную цивилизацию, которая возникла много тысячелетий тому назад. Действительно, сексуальная энергетика берет на себя смелость утверждать, что неприглядные крайности капиталистической эры (хищнический империализм, обман трудящихся, покорение рас и т. д.) были возможны только потому, что психологическая структура безымянных масс, на долю которых выпали все эти лишения, оказалась в полной зависимости от авторитета, утратила способность к свободе и стала в высшей степени доступной влиянию мистицизма. Тот факт, что эта структура не является врожденной и была навязана общественными условиями, отнюдь не устраняет последствий ее деятельности; однако здесь содержится указание на выход из создавшегося положения, который заключается в изменении структуры. Если под радикальностью понимать стремление «добраться до сути», тогда точка зрения сексуально-энергетической биофизики характеризуется неизмеримо большей радикальностью в строгом и позитивном смысле этого слова, чем точка зрения вульгарного марксизма.

 Из вышесказанного следует, что меры социальной защиты, выработанные за последние три столетия, можно считать не более эффективными в борьбе с массовой фашистской чумой, чем попытки затолкать слона (шесть тысячелетий) в лисью нору (три столетия).

 Таким образом, победить фашизм можно на основе открытия существования естественной биологической основы рабочей демократии в международных связях человечества. Это утверждение останется справедливым даже в том случае, если никому из современных сторонников сексуальной энергетики, оргонных биофизиков или рабочих демократов не удастся дожить до того времени, когда полностью реализуется рабочая демократия и будет одержана победа над иррациональностью в общественной жизни.

 Вильгельм Райх, Майн, август 1942 г.

[««]   Вильгельм Райх "Психология масс и фашизм"   [»»]

Главная страница