Главная страница | E-mail

    Среди подавляющего большинства философов, социологов и даже этнологов, не говоря уже о людях далеких от всякой науки, бытует представление, что брак между индивидами и семья, т.е. группа, состоящая из мужчины, женщины и их детей, существовала всегда. Очень многие из них утверждают, что существование такого рода брака и такого рода семьи обусловлено биологией размножения человека и что эти институты унаследованы им от его животных предков. Все это совершенно неверно.
    Начнем с того, что ни брак, ни семья не вытекают из биологии. Чтобы происходило биологическое воспроизводство человека, нужен не брак, а половые отношения. Брачные и половые отношения далеко не одно и то же. Половые отношения, а тем самым и рождение детей возможно у людей без брака и вне брака.
    Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак есть определенная социальная организация отношений между полами. Он предполагает наличие определенных прав и обязанностей между связанными им сторонами.
    В животном мире нет ни общества, ни норм, регулирующих отношения между полами. Поэтому в нем, в лучшем случае, можно встретить лишь биологические аналоги брака и семьи, да и то не всегда. Не будем рассматривать животный мир в целом. Ограничимся лишь наши ближайшими родственниками – человекообразными обезьянами. У орангутангов самцы ведут одиночный образ жизни, как правило, по отдельности живут и самки с детенышами. Стада горилл и объединения шимпанзе не состоят из семей. Отношения между самцами и самками как у тех, так у и других носят, выражаясь словами западных исследователей "промискуитетный" характер. Лишь у гиббонов, которые дальше всех антропоидов отстоят от человека, существовали группы, каждая из которых состояла из самца, самки и детенышей. Но они не входили в состав более широкого объединения, были единственной формой организации.
    В европейском классовом обществе в широком смысле, т.е. включая и земли за пределами этой части света, заселенные европейцами (Америка, Австралия, Сибирь) до самого последнего времени единственной формой брака была моногамия. Конечно, европейцам было известно о существовании и иных форм брака: многоженства (полигинии) и многомужества (полиандрии). Но при всем различии этих форм брака они имели между собой общее - это был брак между индивидами. В случае моногамии в браке состоят два человека, в случае полигинии один мужчина состоит не в одном брака с несколькими женщинами, как иногда полагают, а в нескольких браках, число которых равняется числу его жен, в случае с полиандрией одна женщина состоит в таком числе браков, которое равняется числу ее мужей.
    В силу всего этого в глазах европейских мыслителей индивидуальный брак выступал не просто даже как единственно существующий, но как единственно возможный вид регулирования отношений между полами, а моногамия - как идеальная форма такого регулирования. В вропейском обществе в течение многих веков нормой считались половые отношения только между супругами. В идеале не могло быть отношений между полами, которые не были бы освящены браком. Половые отношения до брака и вне брака рассматривались как нарушение существующих правил и в той или иной степени осуждались. Вполне понятно. что в этом обществе не могло быть никаких правил, регулирующих добрачные и внебрачные отношения.
    Взгляд на индивидуальный брак как на единственно возможную форму регулирования половых отношений настолько глубоко укоренился, что отказаться от него трудно. Но сделать это необходимо, ибо он находится в непримиримом противоречии с данными того раздела этнографической науки, который занимается исследованием доклассового общества. Характерной чертой большинства изученных этнографами доклассовых обществ является существование в них большей или меньшей свободы отношений полов до брака. Говоря о свободе добрачных отношений, этнографы имеют в виду вовсе не то, что они случались. Ведь отношения полов до брака всегда имели место и в европейском обществе. Вся суть в том, что в доклассовых социально-исторических организмах добрачные отношения сами по себе взятые не рассматривались как отступление от норм и соответственно никак не осуждались. Во многих обществах не рассматривались как нарушение правил и не порицались также и внебрачные отношения.
    Социальное признание правомерности небрачных (добрачных и внебрачных) связей наиболее ярко проявлялось в том, что доклассовые общества определенным образом их регулировали, вводили в определенные социальные рамки, причем те же самые, в которые были заключены и брачные отношения.
    С самой важной из этих норм мы сталкиваемся при изучении рода. Род есть группа людей, между которыми строжайше воспрещены половые отношения. В силу этого члены каждого рода могут вступать в половые отношения, а тем самым и в брак только с членами других родов. Этот обычай носит название экзогамии, что буквально означает - брак во вне. Экзогамия, т.е. требование искать половых партнеров вне рода, является производной от запрета половых отношений внутри рода, который может быть назван агамным запретом или просто агамией (от греч. а - не, гамос - брак).
    В глазах значительного числа исследователей агамия выступает как запрет браков внутри рода. В действительности он представляет собой запрет всех вообще половых отношений между членами рода, в одинаковой степени как брачных, так и небрачных. Агамный запрет в доклассовых обществах был основной нормой, регулировавшей отношения между полами. Если в европейских, да и любых классовых обществах все половые отношения делятся прежде всего на брачные, с одной стороны, и небрачные, с другой, то в доклассовых обществах основной раздел идет по другой линии. Половые отношения в доклассовом обществе прежде всего делятся на такие, которые не представляют собой нарушения агамного запрета, и на такие, которые идут вразрез с ним. Первые из них совершенно независимо от того, являются ли они брачными, добрачными или внебрачными, рассматриваются обществом как законные, нормальные, правильные. Что же касается нарушения агамного запрета, то оно расценивается обществом не просто как моральный проступок, а как самое страшное из всех возможный преступлений. Обычным наказанием за нарушении агамии была смерть.
    Таким образом в первобытных обществах индивидуальный брак был не только не единственной, но даже и не главной формой регулирования отношений между полами.
    Главной была иная форма. Суть ее мы поймем, если примем во внимание, что в ряде первобытных обществ запрет вступать в половые отношения с членами своего рода сочетался с требованием вступать в такие отношения исключительно лишь с членами одного другого определенного рода. Точно такие же требования предъявлял к своим членам и этот последний род. В данном случае мы сталкиваемся со своеобразным союзом двух родов, каждый из которых запрещал половые отношения внутри себя и обязывал своих членов искать половых партнеров в союзном роде. Этот союз в этнографии принято именовать дуально-родовой организацией. Как свидетельствуют данные этнографии, дуальная организация имела в прошлом человечества универсальное распространение.
    Дуально-родовой союз есть определенная социальная организация отношений между полами, которая дает определенные права и накладывает определенные обязательства на связанные этим союзом стороны. Иначе говоря, перед нами не что иное, как определенная форма брака: брак не между индивидами, а между их группами, т.е. брак не индивидуальный, а групповой.
    Понятие группового брака давно уже существует в науке. Но и те, кто принимали существование группового брака, истолковывали его как своеобразную сумму индивидуальных браков, как сочетание многоженства м многомужества. В действительности групповой брак есть явление качественно отличное от индивидуального. Это - брачный союз не между индивидами, взятыми самими по себе, а между их определенными группами, а именно родами. Именно между родами, входившими в союз, существовали определенные взаимные права и обязанности.
    Во всех известных этнографии случаях наряду с групповым браком существовал и индивидуальный. И групповой брак, регулируя отношения между полами, тем самым выступал и в роли регулятора индивидуального брака. Но, по всей вероятности, это явление позднее. На более ранних этапах никакого индивидуального брака не существовало. Групповой брак был не просто главной, а единственной формой регулирования отношений между полами. В пользу такого предположения свидетельствуют самые архаичные из всех известных систем родства. Под системами родства понимаются в этнографии системы терминов, обозначающих отношения собственно родства, свойства и супружества.
    Самые архаичные системы родства не знают индивидов как таковых, не знают отношений между индивидами, включая и отношения индивидуального брака. Эти системы предполагают существование двух групп людей, члены каждой из которых не имеют права вступать в половые отношений друг с другом и обязаны искать половых партнеров в другой половине. Иначе говоря самые архаичные системы родства знают брак только между группами людей, причем брак дуальный. Первоначально каждая из двух половин была одновременно и родом и общиной, т.е. вполне самостоятельным социальный и экономическим образованием. Имеются серьезные основания полагать, что такая дуальная организация возникла первоначально в результате соединения ранее совершенно самостоятельных человеческих групп.
    О причинах и путях образования такого рода союза можно только догадываться.
    Агамный запрет, лежавший в основе рода, был типичным табу. Его нарушение рассматривалось как такое действие, которое неизбежно должно было навлечь на всех членов рода неведомую, но грозную опасность. Именно поэтому нарушители этого запрета рассматривались как люди, совершившие самое тяжкое из всех возможных преступлений. Именно поэтому их так жестоко карали.
    Данный запрет рассматривался в первобытном обществе как средство нейтрализации какой-то неведомой и поэтому особенно страшной опасности, угрожавшей существованию общества, а тем самым и людей. Однако в действительности на всех этапах эволюции этого общества нарушение агамного табу никакой реальной опасности ни для индивидов, ни для коллективов не представляло.
    Отсюда напрашивается один вывод: такая опасность действительно существовала, но в период, предшествовавший возникновению агамного табу, т.е. в дородовой период истории человечества.
    Половые отношения между членами человеческого коллектива действительно в то время таили в себе серьезную угрозу. Но такую опасность они могли представлять только в том случае, если были неупорядоченными, нерегулируемыми, промискуитетными. Отсюда следует, что в дородовую эпоху половой инстинкт не был еще введен в социальные рамки, не был полностью поставлен под социальный контроль. А это значит, что в ту эпоху человеческое общество еще только формировалось, было еще только становящимся обществом (праобществом).
    Неконтролируемое проявление полового инстинкта даже когда оно не вело к открытым столкновениям, расстраивало хозяйственную жизнь формирующееся общины (праобщины), особенно сказываясь на тех ее формах, которые требовали для своего успеха сплоченности всех ее членов. Важнейшей из них была охота. Поэтому развитие пошло, по-видимому, по линии запрета половых отношений между членами коллектива в период предшествовавший охоте и самой охоты. Во всяком случае, как свидетельствуют данные этнографии, половые охотничьи табу и шире - вообще табу, связанные с различными видами хозяйственной деятельности, имели в прошлом человечества универсальное распространения. Люди, принадлежавшие к самым разным первобытным обществам, были глубоко убеждены, что воздержание от половых отношений в течение определенного времени (от одного дня до нескольких недель и даже месяцев) перед, скажем, охотой - необходимое условие ее успеха, что нарушение полового табу неизбежно влечет за собой неудачу.
    В результате появление половых табу жизнь праобщины стала состоять из чередования периодов, когда половые отношения были возможны, и периодов, когда они были строжайше воспрещены. Общая тенденция развития состояла в сокращении времени, в течение которого половые отношения были возможны. Подавление возможности удовлетворения полового инстинкта внутри праобщины толкало к поискам половых партнеров в других общинах. В свою очередь завязывание половых отношений между членами разных праобщин делало возможным полный запрет половой жизни внутри каждого из первобытных коллективов. Когда этот запрет окончательно утвердился и частичная, временная агамия превратилась в полную, каждая праобщина превратилась в род и соответственно возникла дуально-родовая организация. С ее появлением половые связи перестали быть неупорядоченными, промискуитетными. Они были введены в социальные рамки. На смену промискуитету пришел групповой дуально-родовой брак. Он предполагал существование определенных прав и обязанностей между брачашимися сторонами - родами. Каждый род, входивший в дуальную организацию, строжайше воспрещая половые связи между своими членами, предписывал им все вступать в такие отношения с членами другого рода.
    Этим социальное регулирование половых отношений и ограничивалось. Для каждого конкретного человека обязанность вступать в половые отношения только с членом другого рода являлось лишь указанием на круг лиц, внутри которого он имел право искать половых партнеров, и только. Кто же конкретно из данного круга лиц становился его половым партнером и на какое время, это определялось лишь доброй волей вступающих в связь. Вступление в половые отношения лиц, принадлежавших к разным половинам дуальной организации, не давало им никаких прав друг на друга и не накладывало на них никаких обязанностей. Поэтому их индивидуальные отношения браком не являлись. Индивиды, взятые сами по себе, в браке не состояли. Браком была лишь связь между двумя группами, двумя родами. Вполне понятно, что каждый род представлял собой совершенно самостоятельную в экономическом отношении общину. Дуально-родовой брак был дислокальным. В этих условиях человек всю жизнь принадлежал к коллективу, в котором родился, т.е. к тому, к которому принадлежала его мать. Поэтому первоначальный род был материнским.
    Дополнить представления об отношениях индивидов в эпоху безраздельного господства группового брака, позволяют данные этнографии. Как уже указывалось, у многих народов доклассового общества существовала свобода добрачных отношений полов (под браком здесь понимается индивидуальный брак). Свобода эта не означала отсутствие какого-либо социального регулирования.
    Добрачные половые отношения, как и все прочие, регулировались агамным запретом.
    Люди, принадлежавшие к одному роду, не могли вступать в связь. Но в остальных отношениях индивиды были свободны. Связи между отдельными лицами носили разнообразный характер. В начале половой жизни связи между молодыми людьми были кратковременными и эпизодическими. В дальнейшем на почве взаимных влечений и симпатий образовывались довольно постоянные пары. Отношения между данным юношей и данной девушкой поддерживались в течение длительного времени и могли завершиться браком, хотя и совсем не обязательно. Однако, пока брак не был заключен, отношения между партнерами, сколь бы прочными не представлялись, не влекли за собой никаких прав и никаких обязанностей по отношению друг к другу. Они никак не санкционировались обществом. Такого рода явление можно было бы назвать парованием. Парование проистекало из взаимного влечения и могло быть в любой момент прекращено по желанию любой из сторон.
    Возникновение брака между индивидами было связано с изменениями в экономической организации первобытного общества. Первобытное общество на начальном этапе своего развития было коммунистическими или коммуналистическим.
    Все средства производства и предметы потребления находились в общей собственности всех членов общины. Общественный характер собственности проявлялся в распределении, которое осуществлялось по потребностям.
    Коммуналистические отношения распределения не оставались неизменными. Пока весь общественный продукт оставался жизнеобеспечивающим, каждый член коллектива получал свою долю только в пользование, но не в распоряжение.
    Общество в таких условиях не могло позволить ни одному из своих членов использовать созданный в нем продукт для каких-либо иных целей, кроме физического потребления. С появлением регулярного избыточного продукта необходимость в таком ограничении исчезла. Возникла реальная возможность использования членами коллектива созданного ими продукта и для иных целей, в частности для дарения членам других общин. Возникла первая форма обмена - дарообмен. Он имел место исключительно между членами разных общин.
    Но дарить вещь - значит распоряжаться ею. Появление дарообмена с необходимостью предполагало переход, по крайней мере, части продукта, продолжавшего оставаться в собственности коллектива, не только в пользование, но и в распоряжение отдельных его членов. Теперь каждому взрослому члену коллектива стала выделяться доля продукта, которой он мог распоряжаться. Продукт стал делиться между всеми взрослыми членами общины. И полученную долю они должны были использовать не только для собственных нужд, но для содержания детей. Вместе с дарообменом и дележом возникли отношения иждивения. Последние представляли собой отношения между кормильцем (кормильцами) или иждживителем (иждивителями), с одной стороны, и иждивенцем (иждивенцами), с другой. Группу, состоящую из иждивителя (иждивителей) и иждивенцев, можно было бы назвать иждивенческо-потребительской или просто иждивенческой ячейкой.
    Естественным кормильцем человека была его мать. Вначале она его вскармливала свои молоком, затем вообще брала на себя обязанность обеспечивать его пищей и всем необходимым. Необходимостью для общества было привлечение к содержанию детей также и мужчин. Этими мужчинами прежде всего были братья матери, которые входили в состав одного с ней хозяйственного коллектива. В недрах общины стали образовываться иждивенческие ячейки, состоявшие из нескольких братьев,нескольких сестер и детей последних. Подобного рода ячейку мы будем называть родьей. Существование такого рода иждивенческих ячеек зафиксирована этнографами у целого ряда народов.
    В результате парования каждая взрослая женщина была более или менее прочно связана с одним из взрослых мужчин другого рода. Когда возник дарообмен, люди,составлявшие пару, начали обмениваться дарами, что способствовало упрочению связи между ними. Пока мужчина и женщина обменивались дарами, они имели по отношению друг к другу определенные права и обязанности в сфере интимной жизни. Так начал возникать индивидуальный брак. Как свидетельствует этнография, во многих доклассовых обществах обмен дарами выступал как способ стабилизации половых связей. Связь вступления в брак с обменом ценностей прослеживается и последующей истории.Далеким отзвуком этого является обмен обручальными кольцами.
    Вместе с возникновение экономической связи между мужчиной и женщиной, составлявшими пару, появилась возможность превращения первого в иждивителя детей второй. И эта возможность постепенно стала превращаться в действительность.
    Обмен между супругами перестал быть эквивалентным. Муж стал давать жене больше, чем получать от нее. и этот излишек стал идти детям. В результате возникла иждивенческая ячейка, состоявшая из мужа, жены и ее детей, т.е. семья.
    Семья и родья какое-то время существовали бок о бок. Между той и другой иждивенческими ячейками шла упорная борьба, которая у разных народов протекала далеко не одинаково. Один из вариантов развития характеризовался длительным существование родьи в качестве основной иждивенческой ячейки. Семья долгое время оставалась на заднем плане. Экономические связи между супругами были крайне слабыми и неустойчивысм. Они не селились вместе. Брак во многом оставался дислокальным.
    Два других варианта развития характеризовались сравнительно быстрым превращением семьи в основную иждивенческую ячейку общества и исчезновением родьи. Это предполагало совместное поселение супругов и раздельное - братьев и сестер. В результате общине перестала совпадать с родом. В ее состав начали входить члены, по крайней мере, двух родов. При одном из вариантов развития долгое еще время продолжал существовать материнский рода, при другом - наряду с материнским родом возник отцовский, который с течением времени вытеснил первый.
    С появлением индивидуального брака групповой не исчез. Он долгое время продолжал существовать как регулятор половых, а тем самым и индивидуально-брачных отношений. Человеку по-прежнему предписывалось искать полового партнера (а тем самым и супругу или супруга) в пределах одной определенной группы.
    Ограничение круга возможных брачных партнеров рамками одного лишь рода стало на определенном этапе препятствием на пути развития. В результате у части народов дуально-родовой брак превратился в дуально-фратриальный. Фратрией принято называть совокупность родов, возникших в результате разделение одного первоначального рода. С возникновение дуально-фратрального брака человек получил возможность искать полового, а тем самым и брачного партнера не в одном единственном роде, а в целой совокупности родов, составлявших фратрию, противостоящую той, к которой он сам принадлежал.
    У другой части народов расширение круга возможных брачных партнеров пошло по линии заключения брачных союзов данного рода с несколькими другими родами.
    Такого рода союзы были односторонними. Наличие, например, у мужчин одного из родов, вступившего в такой союз, права на брак с женщинами другого рода, не только не предполагало, а, наоборот, исключало аналогичное право у мужчин второго рода.
    Иначе говоря из любых двух родов, связанных узами подобного группового брака, один выступал по отношению к другому как своеобразный групповой "муж", а второй по отношению к первому как своеобразная групповая "жена". Но вполне понятно, что будучи образованием, состоявшим из представителей обоих полов, ни один род не мог быть только "женой" или только "мужем". Поэтому каждый род с неизбежностью должен был состоять, по меньшей мере, в двух брачных союзах: во-первых, с родом по отношению к которому выступал в качестве "мужа", во-вторых, с родом, по отношению к которому он выступал в роли "жены". Такого рода односторонний междуродовой брак хорошо известен этнографам, которые описали его под названием обязательного матрилатерального кросс-кузенного брака.
    Не следует думать, что при такой системе каждый род был связан только с двумя другими родами. Все данные свидетельствуют о том, что каждый род имел несколько "мужей" и несколько "жен". Если дуально-родовой брак представлял собой своеобразную межродовую моногамию,то описанный выше односторонний групповой брак - столь же своеобразную межродовую полигинию и полиандрию вместе взятые.
    В дальнейшем развитии предписание вступать в брак лишь с членами определенных родов постепенно исчезает. От всей старой системы остается лишь запрет вступать в половую связь, а тем самым и в брак с членами своего рода. С переходом к классовому обществу исчезает и он. В результате индивидуальный брак становится единственной формой регулирования отношений между полами.
    Первоначальный индивидуальный брак с тем, чтобы отличить его от более поздних форм индивидуального брака, именуют иногда парным.Это название – не самое удачное, ибо наводит на мысль, что он всегда был союзом одного лишь мужчины с одной лишь женщиной. Таким он являлся чаще всего,но далеко не всегда.
    Как свидетельствую данные этнографии, один мужчина мог состоять в точно таких союзах с несколькими женщинами одновременно, т.е. иметь несколько жен, а женщина - иметь несколько мужей.Таким образом такого рода брак не исключал ни многоженство, ни многомужество. Но главное - то,что данный термин не выражает сущности этой формы брака.
    А она состояла в равенстве мужчины и женщины.Оба супруга в равной степени принимали участие в общественно производстве, оба трудились и имели равные права на получение доли общественного продукта. Так было и на той стадии развития первобытного общества, когда люди получали свою долю в соответствии в потребностями (фаза раннепервобытного общества), и на фазе позднепервобытного общества, когда наряду с распределением по потребностям возникло и получило развитие распределение по труду. Поэтому они в равной степени выступали по отношению к детям как иждивители (кормильцы). Вклад каждого супруга в семью в качественном отношении был равен вкладу другого. В экономическом отношении они выступали как равные стороны. А экономическое равенство супругов влекло за собой их равенство и во многих других отношения. Конечно, это равенство было не абсолютным, но тем не менее оно было.
    С тем, что этот брак был союзом равных, связана возможность его расторжения по желанию любого из супругов. У большинства народов доклассового общества развод не требовал особых формальностей. Люди, расторгнувшие брак, обычно быстро вступали в новый. Особенно легкой и частой была смена супругов в обществах, относившихся к первому варианту развития, при котором большую роль продолжала играть родья. В одном из таких обществ каждый из мужчин в течение свое жизни вступал в брак в среднем 3,6 раза, а женщина - 3,2 раза. В 1963 г. один из мужчин состоял уже в десятом браке, а одна женщина - в восьмом.
    Если уж попытаться найти для ранней формы индивидуального брака такое название, которое бы достаточно четко выражала ее особенности, то лучшего всего такого род брак назвать протоэгалитарным. Соответственно протоэгалитарной можно было бы назвать и связанную с ним семью.
    На смену собственно первобытному обществу, прошедшему в своем развитии две стадии - раннюю и позднюю, пришло переходное от него к классовому обществу, которое принято называть предклассовым обществом. В эпоху предклассового общества шел процесс становления частной собственности, классов и государства. Он завершился возникновение классового или цивилизованного общества. Переход к классовому обществу привел к существенной трансформации семейно-брачных отношений.
    У нас нет возможности рассматривать процесс становления классового общества в целом. Отметим лишь, что он с необходимостью предполагал возникновение таких хозяйственных единиц, которые были бы одновременно и ячейками частной собственности. Их нередко называют домохозяйствами. Домохозяйства возникали на базе существовавших ранее иждивенческих ячеек. В большинстве обществ такими ячейками были семьи.Но были общества, где наряду с семьями продолжали существовать и даже играть ведущую роль родьи. В этих обществах существовала возможность возникновения домохозяйств не на базе семьи, а на базе родьи. И в ряде их такая возможность превратилась в действительность.
    Возникновения на основе иждивенческой ячейки частнособственнической ячейки требовало и предполагало, во-первых, исчезновение границ собственности между людьми, их составлявшими, во-вторых, разрыв связей совместной собственности, а также иждивенческих отношений между людьми, их составлявшими, с одной стороны, и всеми остальными, с другой. Этот двуединый процесс происходил по разному в зависимости от того, какая именно из иждивенческих ячеек - семья или родья была исходным пунктом.
    В случае с родьей необходимым был разрыв экономических связей между мужеи и женой, между мужем и детьми жены и соответственно полное исчезновение семьи как иждивенческой ячейки и вообще особого социального образования. На этнографическом материала можно проследить все стадии этого процесса. Самая ранняя представлена ирокезами того времени, когда они только вступили в контакт с европейцами, следующая - микронезийцами о-вов Трук. Еще дальше в этом отношении продвинулись яо Центральной Африки, ашанти Западной Африки, минангкабау Суматры, наси Южного Китая и часть кхаси Ассама. Примером общества, в котором этот процесс полностью завершился, могут послужить наяры Малабарского берега (Индостан).
    Общество наяров было уже классовым. Хозяйственной ячейкой был у них таравад - группа, состоявшая из братьев, сестер, детей сестер и детей дочерей сестер. Жили все члены таравада в одном общем доме. Женщины в общей кухне совместно готовили пищу. Взрослые члены наярской родьи совместно владели всем имуществом. Каждая взрослая женщин имела нескольких мужей, которые всегда принадлежали к иному материнскому роду и тараваду. Каждый взрослый мужчина имел несколько жен из числа членов других родов и таравадов. Мужчина при заключении брака дарил жене кусок ткани. Позднее он должен был давать ей небольшие подарки во время каждого из трех великих праздников. Прекращение дарения было молчаливым знаком расторжения брака. Муж время от времени ночевал у жены.Он приходил поздно вечером и покидал жилище жены рано утром, до завтрака. Тот, кто ночевал у женщины, оставлял оружие у дверей ее комнаты,что служило предупреждением для тех, кто пришел позже. И этим связи мужа и жены исчерпывались. Мужчина не нес никаких обязанностей по отношению к детям жены и не имел ни на них никаких прав.
    Он не жил с ними, не кормил их, не передавал и не имел права передавать им никакого имущества. Весь свой труд он полностью отдавал родье. Кормил он и воспитывал только детей сестер и детей дочерей сестер. Таким образом, у наяров совсем не существовало семьи. Такие порядки были зафиксированы у них еще в ХУIII и первой половине ХIХ вв.
    Но по рассмотренному выше пути пошло развитие сравнительно [небольшое количество обществ]. У большинства ячейка частной собственности возникла на базе семьи. В принципе элементарная семья, т.е. состоящая мужа, жены и детей, вполне могла стать отдельным домохозяйством. И в поздних докапиталистических классовых обществах такая односемейная хозяйственная ячейка была часто встречающейся, если не преобладающей формой. Однако в условиях перехода от первобытного общества к классовому хозяйственная ячейка, состоящая из членов одной элементарной семьи, не могла быть достаточно устойчивой. Отсюда тенденция к образованию многосемейных домохозяйств. Такого рода домохозяйства существовали не только в предклассовом, но и в докапиталистических классовых обществах. Один из наиболее распространенных путей, которые вели к образованию многосемейных домохозяйств, состоял в том, что взрослые сыновья после вступления в брак не отделялись, а продолжали вместе со своими семьями входить в состав одной с отцом хозяйственной ячейки. Такого рода объединение обычно называют большой, неразделенной, а также патриархальной семьей.
    В одних случаях такое многосемейное домохозяйство после смерти его главы - отца - распадалось на односемейные хозяйственные ячейки, каждая из которых в дальнейшем превращалось в многосемейное домохозяйство, а потом подвергалось той же самой участи. В других случаях после смерти отца многосемейное хозяйство сохранялось, но претерпевало определеннее изменения. Главой его становился один из сыновей умершего, обычно старший из братьев. Такого рода объединение тоже обычно называют большой семьей. Другие названия - братская семья и семейная община. Особым случаем было домохозяйство, состоящее из мужчины, нескольких его жен с детьми.Были и другие виды хозяйственных ячеек.
    Все домохозяйства независимо от типа являлись ячейками частной собственности. Именно отношения данного вида собственности связывали воедино членов каждого из данных образований. Эту собственность в литературе обычно называют семейной и нередко понимают как собственность всех членов семьи вместе взятых. Однако в действительности она таковой не была.
    Особенно наглядно это можно видеть на примере многосемейного хозяйства. Брак был патрилокальным. Когда женщина вступала в него, она входила в состав задолго до этого существовавшей совершенно чужой для нее ячейки собственности. И как она не имел никаких прав на имущество этой ячейки до брака, так она не приобретала их и в результате брака. Не менял положения женщины и распад многосемейного хозяйства на односемейные. Единственным собственником семейного имущества становился в таком случае муж.
    Однако элементарная семья и сразу могла возникнуть как вполне самостоятельная хозяйственная ячейка. Основная часть имущества, которым располагала новая семья, поступала, как правило, из той ячейки частной собственности, к которой до вступления в брак принадлежал муж. Определенную часть имущества могла принести в семью жена. Но все оно, исключая лишь некоторых предметов личного пользования, переходило либо в собственность, либо в единоличное распоряжение мужа.
    Войдя в состав домохозяйства, жена принимала участие в труде. Она не только вела домашнее хозяйство, но и, как правило, участвовала в создании общественного продукта. В условиях, когда существовало распределение по труду, это несомненно дало бы ей бесспорное право на часть созданного продукта. Однако становление ячеек частной собственности означало коренное изменения принципа распределения.
    На смену как коммунистическому, так и трудовому принципам распределения пришел новый - принцип распределения по собственности.
    Сущность его заключалась в том,что собственником созданного продукта становился собственник использованных при его создании средств производства.
    Частная собственность - это прежде всего собственность на средства производства, причем такая , которая делает их владельца собственником созданного продукта. С появлением частной собственности труд сам по себе взятый перестал давать право на созданный продукт. И так как в односемейной домохозяйстве собственником средств производства был муж, то продукт, созданный трудом жены, всецело становился собственностью первого.
    Семья, основанная на частной собственности, была типична для всех докапиталистических классовых обществ. Все ее черты особенно наглядно проявлялись, когда она была совершенно самостоятельной хозяйственной ячейкой.
    Экономически самостоятельную элементарную семью чаще всего именуют малой семьей. Чем дальше шло развитие докапиталистического классового общества, то тем в большей степени именно малая семья, основанная на частной собственности, становилась господствующей, преобладающей формой. Именно поэтому, говоря о семье в докапиталистическом классовом обществе, мы будем иметь ввиду прежде всего данную форму семьи.
    Эта семья, как и ранее протоэгалитарная, была иждивенческой ячейкой. С переходом к классовому обществу необходимость в иждивенческих ячейках не только не исчезла,но, наоборот, стала абсолютно настоятельной. Только таким образом можно было обеспечить содержание детей, а тем самым и воспроизводство населения общества.
    Но с переходом к классовому обществу иждивенческие отношения существенно изменились. Прежде всего обязанность содержать детей теперь целиком легла не семью. Это, во-первых. Во-вторых, во всех классовых докапиталистических обществах в роли иждивителей выступали только мужчины. Это связано с тем, что лишь они были собственниками средств производства. Только мужчины в этих обществах были непосредственно включены в систему социально-экономических отношений: отношений собственности на средства производства и отношений распределения продукта в масштабах общества. Только они получали долю общественного продукта непосредственно от общества.
    Женщины в докапиталистических классовых общества в отличие от первобытного непосредственно в систему социально-экономических отношений не входили. Они не являлись собственниками средств производства и поэтому не имели прав на созданный в какой-либо из хозяйственных ячеек продукт. Они не могли получит долю общественного продукта непосредственно от общества. Поэтому они не только не могли выступать в роли кормильцев, но, наоборот, сами должны были иметь кормильцев. Свою долю общественного продукта они могли получить только из доли мужчин: до замужества - отца, после вступления в брак - мужа. Выступая в роли единственного иждивителя, мужчина тем самым неизбежно выступал в качестве кормильца не только детей, но и жены. Иждивенческие отношения в докапиталистическом классовом обществе не только были замкнуты в рамках семьи, но и существовали как отношения мужа и отца ко всем ее членам.
    Таким образом в докапиталистических классовых обществах женщины экономически зависели от мужчин. Мужчины, будучи собственниками средств производства господствовали и в семье и в обществе.Экономическое неравенство мужчины и женщины, как правило, находило свое закрепление в праве. Вплоть до самого последнего времени женщины в классовом обществе были не равны с мужчинами и перед законом. Они были лишены многих гражданских прав и отстранены от участия в политической жизни общества.
    Господство мужчины накладывало отпечаток на все стороны брачной и семейной жизни, определяло характер брака и семьи в целом. Иной характер приобрели в классовом обществе отношения мужчины к детям. Возникновение частной собственности на средства производства превратило его в единственного их кормильца. Но как собственник средств производства он выступал перед ними не только косвенно, но и прямо. Воспроизводство частной собственности на средства производства немыслимо без воспроизводства частных собственников. И семья в классовом обществе представляет собой ячейку не просто по производству людей, но по воспроизводству частных собственников. Такое воспроизводство осуществляется через наследование, т.е. передачу собственности на средства производства от одного поколения к другому, от отца к сыновьям.
    Если по отношению ко всем своим детям глава семьи выступал в качестве иждивителя, то по отношению к сыновьям - и в качестве наследодателя. Это обеспечивало ему господства над последними и после того, как они становились взрослыми. Чтобы получить право на долю общественного продукта в классовом обществе совершенно недостаточно стать трудоспособным. Необходимо обладать средствами производства. А они находились в руках отца. И пока отец не передавал их сыновьям, все они независимо от возраста и степени участия в труде были в положении иждивенцев, находились в экономической зависимости от него. Это позволяло отцу распоряжаться их судьбой и, в частности, нередко решать вопрос об их вступлении в брак.
    Положение дочерей было еще хуже. Если сыновья могли надеяться обрести в конце концов самостоятельность, то дочери об этом не могли и мечтать.
    Единственное, что их могло ожидать, - перемена иждивителя. До выхода замуж они зависели от отца, после - от мужей. Вполне понятно,что вопрос о их замужестве решался, по крайней мере в докапиталистических обществах, чаще всего без их участия. Они не выходили замуж, их выдавали. Брак чаще всего был сделкой, заключаемой между главами двух семей. Брак в классовом обществе всегда юридически оформлялся. Будучи выданной замуж, женщина, как бы ни сложились ее отношения с мужем, была, как правило, лишена возможности порвать с ним.
    Расторгнуть брака по свое воле оно не могла. Таким образом она не только находилась в экономической зависимости от мужа, но и законом была прикреплена к нему. В тех классовых общества, где право на развод существовало, оно принадлежало почти исключительно мужчине.
    Превращение отца в единственного иждивителя детей и наследодателя имело своим следствием смену старой, классификационной системы родства, фиксировавшей прежде всего отношения между группами, новой, описательной. линейно-степенной, знавшей отношения только между индивидами. В ней нашел свое выражение новый принцип "прикрепления" иждивенцев к иждивителею, который был одновременно и принципом "прикрепления" наследников к наследодателю.
    В обществе доклассовом принцип "прикрепления" иждивенцев к иждивителям был довольно простым. В качестве иждивителя прежде всего выступала мать, естественная связь которой с детьми была более чем очевидной. В результате отношения иждивения между матерью и детьми, которые были порождены общественной необходимостью в обеспечении содержания детей, были по свое природе социальными, экономическими, выступали в глазах людей как производные от естественных, биологических уз, как их необходимая сторона. Мужчина был связан с детьми не непосредственно, а только через жену. Он был обязан участвовать в содержании детей только потому, что был мужем их матери. Понятие "отец" совпадало с понятием "муж матери". Породительство, т.е. биологическое отцовство во внимание обществом не принималось и не имело общественного значения.
    Когда мужчина стал единственным иждивителем положение изменилось.Его иждивенческие отношения к детям приняли прямой, непосредственный характер. Что же касается отношений наследования, то они иного характера, кроме прямого, в обществе классовом носить и не могли. Эти прямые связи отца с детьми требовали наглядного и простого обоснования. И оно было найдено - в биологическом отцовстве.
    Общественные по своей природе связи иждивения и наследования были осознаны как производные от биологической связи между отцом и детьми. Биологической отцовство, породительство выступило в глазах людей в качестве основания социального отцовства.
    Результатом был взгляд на социальное и биологическое отцовство как на явления полностью тождественные. Это нашло наглядное выражение в описательных системах родства. Но хотя социальное и биологическое отцовство стали обозначаться одним словом, на практике различие между ними проводилось. Как ни велика была вера в том, что именно биологическое отцовство лежит в основе заботы мужчины о детях, однако в действительности оно, взятое само по себе, не порождало и не могло породить отношения иждивения и наследования. Мужчина не был обязан содержать детей, которые родились вне брака и соответственно не входили в состав его семьи, каким бы достоверным ни являлось его биологическое отцовство. Как уже указывалось, в классовом обществе отношения иждивения и наследования были замкнуты в пределах семьи, которая была и экономической и юридической единицей.
    Но если не всякое биологическое отцовство рассматривалось обществом как социальное, то всякое социальное рассматривалось как производное от биологического, как одновременно и биологическое. Этот принцип, которым руководствовалось почти всякое классовое общество, нашел свое наиболее четкое выражение в кодексе Наполеона, статья 312 которого устанавливает, что "отцом ребенка, зачатого во время брака, является муж". В результате мужчина был обязан обеспечивать детей, рожденных в браке, даже если у него были серьезные сомнения относительно своей причастности к их появлению на свет.
    Все это с неизбежностью порождало у мужчин стремление обеспечить достоверность своего биологического отцовства. То была объективная потребность, имевшая корни в существующей системе социально-экономических и семейно-экономических отношений. Она могла быть удовлетворена лишь при условии исключения возможности вступления женщины в половые отношения с каким-либо другим мужчиной, кроме мужа, причем не только после, но и до замужества.Отсюда требование к женщине не только быть верной мужу, но и сохранять девственность до вступления в брак. Во всех сколько-нибудь развитых классовых обществах потеря девушкой целомудрия считалось величайшим позором, а измена мужу рассматривалась не только как нарушение морали, но и как преступление, влекущее за собой суровое наказание. На ранних стадиях развития классового общества муж нередко имел законное право убить жену, уличенную в измене, не говоря уже о других мерах наказания. В более позднее время обязанность карать неверную жену взяло на себя государство. Так, например, во Франции еще в середине Х1Х в. супружеская неверность со стороны жены могла повлечь за собой ее заключение в тюрьму сроком от 3 месяцев до 2 лет.
    Во многих обществах отец имел право наказать дочь, опозорившую его имя вступлением в добрачную связь.Строжайший запрет девушке вступать в половые отношения был связан не только с тем, что этого могло лишить ее родителей перспективы выдать ее замуж. Результатом добрачной связи мог быть ребенок. И у этого ребенка не было места в существующей системе отношений. У него не было законного иждивителя. Мать в такой роли выступить не могла, а социального отца он не имел.
    Существование в классовом обществе строжайшего запрете женщинам вступать в половые отношения до брака было объективной необходимостью. Но полностью исключить вступления женщины в добрачные или внебрачные связи можно было, лишь распространив этот запрет и на мужчин. Во многих классовых обществах ограничение половых отношений исключительно лишь рамками брака считалось обязательным для представителей обеих полов. Индивидуальный брак в этих обществах выступал в качестве единственного регулятора отношений между полами, Как правило, такие общества характеризовались одновременно и безраздельным господством единобрачия. Именно это обстоятельство дало основание именовать базирующийся на частной собственности индивидуальный брак классового общества моногамией.
    На наш взгляд, такое название нельзя считать удачным. И дело не только в том, что оно не выражает главной и основной особенности данной формы индивидуального брака - господства мужчины. В классовом общество, особенно на ранних стадиях его развития. встречаются браки одного мужчины с несколькими женщинами, т.е. полигиния. И это полигамия по своим основным чертам ничем не отличается от моногамии. И здесь имеет место господство мужчины над женщинами и детьми. И здесь от жены требуется соблюдение супружеской верности и т.п. Единобрачие и многоженство в классовом обществе представляют две основные разновидности одной и той же формы брака, которую можно было бы назвать патриархическим браком. Соответственно и семью, основанную на этом браке можно было бы именовать патриархической семьей.
    В полигамной форме патриархического брака наглядно выступает неравенство мужчины и женщины не только в сфере экономических, правовых и т.п. отношений, но и в отношениях собственно между полами. Если женщина по закону может вступать в отношения только с одним мужчиной, то мужчина - одновременно с несколькими женщинами. При моногамной форме патриархического брака между мужчиной и женщиной в этом отношении существует равенство. Не только женщина может иметь лишь одного мужа, но и мужчина - лишь одну жену. Но это равенство всегда носило чисто формальный характер. Не будем уже говорить о том, что если мужчина мог иметь голос при решении вопроса о его вступлении в брак, то с мнением женщины при выдаче ее замуж считались мало или совсем не принимали его во внимание.
    Неравным было и реальное положение супругов. Особенно ярко оно проявлялось в тех классовых обществах, где хотя и господствовало единобрачие, но соблюдение верности считалось обязательным только для жены. К числу таких обществ относилось древнегреческое. Общество не осуждало внебрачные связи мужчин, ибо объектом их были главным образом рабыни.Это не ставило под угрозу ни целомудрие свободных девушек, ни верность жен. Родившиеся от таких связей дети не имели социального отца, но у них был господин.
    Неравенство мужчины и женщины в сфере собственно отношений полов имеет место и при классической форме моногамии, при наличии в обществе запрета не только женщинам, но и мужчинам вступать в половые отношения вне рамок брака. Это прежде всего связано с тем, что в обществе, основанном на частной собственности, нет реальной силы,которая могла бы заставить мужчин соблюдать этот запрет.Женщины, разумеется, такой силой не являлись.Что же касается мужчин, то их позиция была крайне противоречивой. Каждый мужчина,который был женат и имел дочерей, конечно, хотел, чтобы другие мужчины соблюдали эту норму, но для него самого следование ей не всегда было желательным. Что же касается неженатых мужчин,то они вовсе не были заинтересованы в соблюдении этого запрета.
    В результате в классовом обществе запрет половых отношений вне брака,когда он существовал, имел реальную силу по отношению лишь к женщинам,но не мужчинам. Если не формально, то фактически в таком обществе моральные нормы, регулирующие отношения между полами, были правилами поведения, обязательными лишь для женщин.Только в случае их нарушения женщинами общество применяло реальные санкции. Поведение мужчин по существу находилось вне сферы их действия.В случае нарушения ими норм, формально являвшихся всеобщими, общество фактически не вмешивалось. Формальное осуждение таких поступков, если оно вообще имело место, прекрасно уживалось с реальным их санкционированием.
    Именно имея это ввиду, исследователи нередко говорят о существовании в классовом обществе двух качественно отличных систем, двух различных стандартов половой морали, один из которых относится к женщинам, а другой - к мужчинам.
    Конечно, говорить о половой морали для мужчин в том смысле, которые мы вкладываем в эти слова, когда речь идет о половой морали для женщин, не приходится. Никакой специальной системы моральных норм, которая бы регулировала поведение мужчин в области отношения полов, не существовало. Скорее можно говорить не о половой морали для мужчин, а об отсутствии всякой морали, об аморализме.
    Раздвоение требований, предъявляемых обществом к поведению мужчин и женщин, нашло свое отражение не только в морали, но и в праве. В той же Франции Х1Х в., в которой жена за нарушение супружеской верности могла быть приговорена к тюремному заключению, муж подлежал наказанию только в том случае, если открыто содержал любовницу в общем с женой доме. Если вина его была доказана, он должен бы уплатить штраф в сумме от 100 до 2000 франков. Тем самым французское законодательство Х1Х в. признавало за мужчиной право иметь любовницу при условии, если он будет с ней встречаться вне супружеского дома.
    Мужчина в классовом обществе, таким образом, пользовался значительной половой свободой. За ним всегда фактически признавалось право на добрачные и внебрачные связи. Все это с неизбежностью порождало, с одной стороны проституцию, с другой - супружескую неверность женщин.
    Все это наблюдалось и на ранних этапах развития капиталистического общества, но капитализм же в дальнейшем привел к крупному сдвигу в развитии семейно-брачных отношений. Семья пролетариев - одного из двух основных классов капиталистического общества с самого начал существенно отличалась от семей других эксплуатируемых классов, например, феодально-зависимых крестьян. Она была не хозяйственной единицей, а только иждивенческой ячейкой. Пролетарии были лишены средств производства. И это не могло не сказаться на их семейно-брачных отношениях. Не являясь собственником средств производства вообще, мужчина-пролетарий не мог выступить в таком качестве и перед женой и детьми. Отсутствие средств производства делало ненужным наследование. Экономические отношения отца к детям исчерпались тем, что он содержал их. Как только дети становились способными к труду, их зависимость от отца исчезала. Они оказывались в том же положении, что и он сам, - продавцов рабочей силы.
    Пролетарии живут продажей своей рабочей силы. Но ею обладают не только мужчины, но и женщины. Капиталистическое производство нуждалось не только в мужском, но и женском труде. В результате с возникновение капитализма перед женщинами открылась возможность непосредственно включиться в систему социально-экономических отношений, получать долю общественного продукта прямо от общества.
    Это неизбежно привело к изменению их положения как в обществе, так и в семье.
    Жена, занятая в общественном производстве, не только не является иждивенкой мужа, но, наоборот, выступает наряду с ним в роли иждивителя детей. Самостоятельный заработок сделал женщину равной в экономическом отношении с мужчиной, что неизбежно начало подрывать его господство.
    Начавшееся в среде рабочего класса изменение положения женщины постепенно затронуло все социальные слои капиталистического общества, а затем сказалось на всем обществе в целом. При капитализме армия работников наемного труда не исчерпывается рабочим классом. Помимо пролетариата она включает в себя служащих и значительную часть интеллигенции. И последние сто лет характеризовались неуклонным ростом этих слоев. Вместе с рабочим классом он составляют до 70% и даже до 90% населения развитых капиталистических стран.
    Включение женщины непосредственно в социально-экономические отношения вовсе не предполагает ее непосредственного участия в материальном производстве.
    Женщины в настоящее время трудятся не только в промышленности,но и в сфере обслуживания, торговли. Они составляют значительную часть служащих. Начавшееся еще в Х1Х в. привлечение женщин к общественному труду особенно быстрыми темпами идет в настоящее время. Если в начале ХХ в. удельный вес женщин в самодеятельном населении не превышал 20%,то в настоящее время во многих капиталистических странах они составляют от трети до половины работающих.
    Вовлечение женщин в общественное хозяйством само по себе еще не могло обеспечить их равенство с мужчинами. Ведь их зависимость от мужчин была закреплена в праве. Еще в Х1Х в. законодательство даже передовых буржуазных стран лишало женщин гражданских и, в частности, имущественных прав. В Великобритании, например, мужчина был владельцем всего движимого имущества жены. Перед судом английская женщина не значила ничего.
    Включение женщин в систему социально-экономических отношений с необходимостью предполагало изменение их правового положения.Но это не могло произойти автоматически. Х1Х в. характеризовался возникновение и ростом женского движения, участницы которого боролись за уравнением женщин в правах с мужчинами.
    В результате к концу ХХ в. женщины во всех развитых капиталистических странах добились равных с мужчинами гражданских прав. Борьба за имущественное равноправие было неразрывно связано с борьбой за равноправие политическое. К 1900 г. женщины пользовались правом голоса лишь в Новой Зеладии, где они могли избирать, но не быть избранными, и в некоторых штатах США. К настоящему времени почти во всех госудварствах, имеющих представительные учреждения, женщины имеют равные политические права с мужчинами.
    Изменение положения женщин в обществе не могло не сказаться на их положении в семье, а тем самым и на характере семьи. Началось крушение господства мужчин в семье и соответственно - патриархического брака и патриархической семьи. Тот факт, что семейно-брачные отношения в современном капиталистическом обществе претерпевают серьезнейшие изменения, признают все западные социологи без малейшего исключения. Они лишь расходятся в оценке этих перемен. Одни из них говорят о реорганизации и прогрессивном развитии семьи, другие - о ее дезорганизации, разрушении, регрессе.
    Сторонники первой точки зрения утверждают, что в современном буржуазном обществе происходит переход от старой формы семьи к новой. Новую семью они характеризуют как основанную прежде всего на взаимной привязанности ее членов.
    Главными ее чертами они считают полное равенство супругов. Демократический способ принятия решение по всем вопросам, касающихся семьи в целом, с учетом мнения не только взрослых ее членов, но и детей, свободу всех членов семьи в тех пределах, в которых она совместима с ее единством. Для обозначения этой формы семьи предлагаются разные термины. Одни социологи называют ее товарищеской семьей или семьей компаньонов (companionshipfamily) другие - семьей коллег (colleague family) и т.п. Появление новой формы семьи, указывают они, предполагает определенные сдвиги и в брачных отношениях. Если раньше браки организовывались родителями, то теперь они основываются на личном выборе. По желанию любой из сторон брак может быть расторгнут. В силу этого новая семья менее стабильна, чем старая. С переходом к ней связано возрастание числа разводов и повторных браков.
    Западные социологи, придерживающиеся второй точки зрения, характеризуют происходящий процесс как упадок и разложение семьи. Они указывают на резкое
    возрастание числа разводов. Обычным стало многократное вступление в брак, частная смена мужей и жен. В результате, говорят они, в современном обществе мы имеем дело по существу не с моногамией, а с последовательной или хронологической полигамией. Крайнюю терпимость стало проявлять общество к внебрачным связям обоих супругов. Как самое обычное явление стали рассматриваться добрачные связи не только мужчин, но и женщин. Резко выросло число внебрачных постоянных сожительств. И наконец, получили известное распространение "новые формы" супружеских отношений: "групповые браки", "коммунальные браки" , "обмены супругами" и т.п.
    В действительности происходит несколько тесно связанных, но различных процессов. Прежде всего идет процесс гибели старой и возникновения новой формы индивидуального брака и семьи. Этот новый брак, имеющий определенные черты сходства с протоэгалитарным браком первобытного общества, можно бы назвать неоэгалитарным. Соответственно и новую семью можно было именовать неоэгалитарной. Но происходит не просто смена форм индивидуального брака и семьи. Идет процесс существенных изменений во всей сфере отношений между полами. Они настолько серьезны, что вместе взятые получили название сексуальной революции. Старая половая мораль, ставившая женщину в неравное положение с мужчиной, рухнула, а новая не возникла. В результате уравнивание мужчин и женщин в сфере отношения полов выразилось не в появлении новых норм поведения, которые были обязательны и для тех и для других, а в признании за женщиной права вести себя так, как вели себя мужчины на протяжении всей истории классового общества.
    Брак перестал быть единственным регулятором отношений полов. Добрачные н внебрачные отношения стали по существу рассматриваться как столь же приемлемые, что и отношения в браке. Перестало быть общественной ценностью целомудрие девушек. Широкое распространение и по существу общественное признание получило парование. Все это обнаруживает огромное сходство с тем, что имело место в первобытном обществе.
    Все то, что сказано о капитализме, во многом относится и к тем обществам, которые принято было именовать социалистическими. Женщины в этих странах с самого начала существовании этого строя получили равные с мужчинами гражданские и политические права. И в этих странах на смену патриархическому браку и патриархической семьи пришел неоэгалитарный брак и неоэгалитарная семья. А в эпоху, называемую обычно посткоммунистической, в этих странах развернулись в полную силу все те процессы, которые известны под названием сексуальной революции.
    

2 июля 1993 года

Главная страница